Вьетнамский алфавит называется куокнгы (Quốc Ngữ), и это самое настоящее иезуитское изобретение: его придумал французский миссионер Александр де Род в XVII веке; до того вьетнамцы пользовались иероглифами, а окончательно отошли от них только в ХХ веке.
В алфавите 29 букв плюс надстрочные и внутристрочные знаки (диакритики), которые обозначают смену звука и тона (тонов всего шесть, и они влияют на значение слова). Все слоги пишутся отдельно: Hà Nội, Việt Nam. Для простоты в первое время вывески можно читать с помощью практической транскрипции, но вьетнамцы вас, скорее всего, не поймут. Так что адреса показывайте на бумажке или на экране, а договариваться старайтесь по-английски — в больших городах это вполне реально, особенно если вашему собеседнику на вид 20–30 лет. Если не выходит, помогайте себе жестами или гугл-транслейтом.
Камера в телефоне плюс яндекс- или гугл-переводчик помогут справиться с заковыристыми вывесками или меню.
Вьетнамская политическая система — одна из самых закрытых в мире. Вспомните: когдa вы последний раз читали какую-то новость из этой части света? Наверняка окажется, что полгода назад, а то и больше (если, конечно, вы не следите пристально за визовыми и авиационными сюжетами).
В стране правит коммунистическая партия, которая опирается на «четыре столпа»: генерального секретаря, премьер-министра, президента и председателя Национального собрания; в экстренных случаях созывается Политбюро из 16 человек, а два раза в год, в мае и октябре, — парламент, Национальная ассамблея.
Публичной политики нет вообще, но по полунамекам известно, что нынешний генсек, которого зовут Нгуен Фу Чонг, тяготеет в сторону Китая и спецслужб. Недавно его — впервые за всю историю Вьетнама — переизбрали в третий раз, после чего на партийную верхушку обрушились суровые чистки, они же антикоррупционная кампания «Раскаленная печь». Первым делом полетели головы прозападных технократов, включая президента, пару вице-премьеров и нескольких министров.
В общем, для всякого, кто застал советскую версию Политбюро, режим идеологически малосимпатичен, но в середине 1980-х — примерно тогда же, когда и в СССР, — здесь началась экономическая перестройка, она же «дой мой» («обновление»), в 1994 году сняли американские санкции, и Вьетнам, который почти весь ХХ век раздирали гражданские войны, наконец дорвался до благ капитализма.
До последнего времени число миллиардеров во Вьетнаме росло быстрее, чем в Китае и Индии, и на них делала серьезные ставки вся мировая индустрия роскоши, от Porsche до Chanel. Для людей с менее существенным доходом «обновление» значило, например, что у взрослых детей наконец-то появилась возможность жить отдельно от родителей, бабушек и прабабушек, а еще учиться и работать за границей (пусть и с дозволения парткома). Да и вообще все стараются жить, не особенно вникая в политику.
Ну а что же отношение к русским на этом фоне? А его, собственно, толком и нет: любой иностранец — прежде всего источник туристического дохода, а уж откуда он привез свои доллары — вопрос десятый.
Сами русские, так уж исторически сложилось, кучкуются в основном на юге: вокруг Нячанга (местный аэропорт Камрань был когда-то советской авиабазой), курортного Муйне и Вунгтау (где действует совместное нефтяное предприятие «Вьетсовпетро»). Именно сюда долгие годы слетались чартеры с зимовщиками из России и Украины.
Во Вьетнаме распространена смесь конфуцианства, буддизма, даосизма и поклонения духам предков, которая благополучно пережила коммунистические гонения и кампании по перевоспитанию служителей культа в 1970-х.
В крупных городах — особенно на юге, в бывших колониях — немало католических и протестантских храмов; кроме того, на юге есть индуисты, на севере — горные племена, в дельте Меконга — буддисты хоахао, а на Фукуоке — секта каодай с гигантским глазом в качестве главной эмблемы; мусульман и бахаистов тоже не следует сбрасывать со счетов.
Иными словами, свобода вероисповедания, записанная в Конституции, распространяется почти на всех — тем более что 77% населения считают себя скорее атеистами. Православных тоже никто угнетать не стал бы, но храмов у них толком нет: на всю страну — только приход в нефтяном городке в Вунгтау, откуда клирики время от времени приезжают в посольскую часовню в Хошимине и в приход Блаженной Ксении Петербургской в Ханое, у которого даже нет постоянного адреса (прихожан привечают у католиков).
Главное правило на всех одно: входя в любой храм, как и в любое другое помещение, надо снимать обувь.
До 1945 года вьетнамцы жили не по григорианскому, а по китайскому лунному календарю. Все традиционные праздники привязаны именно к нему, так что их даты плавают, а помимо праздничных ритуалов соблюдается множество примет (например, 9-й день 9-го лунного месяца правильно проводить на природе, бросив дела, в память о герое легенды, который избежал уготованной для него судьбы, попросту удрав от нее на гору). Подробнее о традиционных ритуалах — тут; впрочем, в городах все это практически вымерло.
Фейерверки и выходные
Полное название — Тет нгуен дан, Tết Nguyên Đán, то есть «праздник первого утра». Главный семейный праздник: дети получают обновки и подарки, молодежь — красные конверты с деньгами и поучения, духи предков — подношения из красных и рыжих фруктов и рисовых пирожков, а карпы в прудах и реках — щедрые порции корма: считается, что они могут замолвить за семью словечко в Небесном дворце, куда за неделю до торжества отправляется с отчетом Кухонный бог Онг Тао (Ông Táo). Путешествует он верхом на карпе, так что задабривают и гонца, и его помощника.
По случаю Тета вся страна снимается с места, чтобы воссоединиться с родными, так что билетов не достать ни на поезд, ни на самолет, ни на автобус, а все дела (включая обработку заявлений на е-визы) встают на паузу. Празднования продолжаются целую неделю: детская обязанность — убрать в доме и вычистить его от всех следов прошлогодних злосчастий, взрослая — закупить подарки, вывесить на двери поздравления, посетить храм или как минимум уважить предков. В последний день Тета каждый вьетнамец становится на год старше: по традиции, возраст считают не по дню рождения, а по смене лунного календаря.
Самая пестрая квир-сцена — в Сайгоне: тут и вечеринки Full Disclosure и La Fenetre Soleil, и концерты в Thi Bar, и коктейли в Whiskey and Whares, и жаркие ночи в самом первом гей-баре южной столицы — The Tipsy Unicorn, и VietPride. Более подробно обо всем этом можно почитать в англоязычных гидах — например, тут и тут.
На втором месте — Ханой со своим Hanoi Pride, GC Bar и движением Hanoi Queer.
Общее правило: в городах к иностранцам любой ориентации в высшей степени терпимы, в сельской местности люди настроены более консервативно, но где бы вы ни оказались, старайтесь не проявлять своих чувств на публике и не одеваться слишком вызывающе. Вы увидите, что большинство заведений придерживается того же принципа.
Если возникнут проблемы, всегда можно связаться с правозащитной организацией iSee или посоветоваться с экспатским LBGTQ+сообществом. Имеются еще отдельные группы для Сайгона и Ханоя.